Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.69. Наедине с «Иваном Грозным»
В предыдущей части я поведал о своей «неоднозначной» встрече с Д.Ф.Устиновым в ранге Министра обороны СССР, поэтому как бы напрашивается рассказать о последней встрече с его соратником - Заведующим Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС легендарным Иваном Дмитриевичем Сербиным.
Встреча состоялась в конце того же 1976 года.
Перед этим - несколько слов об этом «страшном» человеке. Вот, как о нём писал в своих мемуарах один из видных создателей вооружения: « Девятнадцатого апреля 1968 года нас вызвал к себе на Старую площадь завотделом ЦК КПСС по оборонной промышленности Иван Дмитриевич Сербин, вредный характер которого отмечали все, кто с ним сталкивался.
И.Д.Сербина неспроста называли «Иваном Грозным». Все кадровые перестановки, снятия, выдвижения, награждения и наказания руководителей военно-промышленного комплекса должны были согласовываться с ним».
Я ни разу не «сталкивался» с Иваном Дмитриевичем, но общался с ним несколько раз. Может быть поэтому полностью поддержать мемуариста не могу – Сербин запомнился мне, как очень немногословный, конкретно выражающий свои мысли человек. И хотя его скупая речь изобиловала ненормативными словами и выражениями, но зато быстро доходила до сознания собеседника и являлась хорошим стимулом осознать себя потенциальным подонком. Люди выходили из его кабинета ошарашенные и обалдевшие, но не озлобленные. Ну, а если у них находилось время объективно проанализировать произошедшее, то они убеждались в том, что Иван Дмитриевич во многом оказывался прав. И немудрено – он с отличием окончил МГУ и 39 лет проработал в ЦК ВКП(б) и ЦК КПСС на ответственных должностях, т.е. имел возможность постичь непостижимую сущность человеческих личностей.
Первая встреча «один на один» произошла, когда меня обязали срочно доставить ему «из рук в руки» секретный пакет. Что в нём было - меня не интересовало, я ехал в ЦК по своим делам. Из рук в руки – так из рук в руки, и поехал.
До сих пор помню наш разговор почти дословно:
- Доброго здоровья, Иван Дмитриевич!
- Давай! ( протягиваю ему пакет, он не берёт) Чего даёшь! Открой! (вскрываю пакет, подаю содержимое) Что это?!
- Не могу знать. Мне поручили передать Вам лично в запечатанном виде.
- Читай! (наклоняюсь, читаю заголовки, догадываюсь о чём речь).
- Проект Постановления и список представляемых к наградам …
- А говоришь – не знаю! Знаешь! (вслух начинает читать список кандидатов на награды) Александров.. кто такой?
- Вячеслав Михайлович – из ВПК, работает у Кузьмина.
- Не знаю. Афонин?
- Из КГБ, 15 Управление.
- Не знаю. Бородулин… это с носом..?
- С носом.. Из Совмина..
- Знаю! Мудак! ( берёт ручку и вычеркивает его фамилию). Воронин - ваш?
- Наш - зам. министра, Лев Алексеевич.
- Знаю! Мудак! (вычёркивает).
Таких вопросов он задал порядка 15-ти и вычеркнул всех, кого знал, с той же формулировкой.
Я задумался. Что делать, когда он зачитает мою фамилию, показать пальцем на себя или скорчить рожу и пожать плечами? Выручил телефонный звонок. Сербин, перед тем как снять трубку, отодвинул все мои документы на край стола и сказал: «Всё это отдай Дмитриеву, пускай оформляет». Я сгрёб бумаги и испарился.
Однако, мнение «Ивана Грозного» обо мне всё же пришлось выслушать.
Как-то, отмечая пропуск для выхода из ЦК в приёмной Сербина, я напоролся на него лично.
Вместо ответа на моё «здравствуйте» получил вопрос: «Мне доложили, что ты беспартийный?».
- Не успел, Иван Дмитриевич…
- Ну, и мудак!
Секретарша с сожалением посмотрела на меня – обидно разочаровываться в людях.
Как-то 25 февраля, когда я о чём-то докладывал заместителю Сербина – И.Ф.Дмитриеву, в его кабинет зашёл зав.сектором ЦК В.И.Кутейников:
- Игорь Федорович, сегодня оказывается день рождения у Ивана Дмитриевича. Вы его успели поздравить?
- Успел…
- А я решил поздравить его всем нашим коллективом. Построимся в коридоре, и когда он будет возвращаться из столовой, пожелаем ему здоровья.
- Не советую. Но если хотите – валяйте.
Минут через 20 раздаётся стук в дверь и появляется растерянный Кутейников.
- Ну, что поздравили?
- Поздравили, Игорь Фёдорович… Построились вдоль стены и хором поздравили..
- А он?
- Он молча прошёл мимо, потом обернулся , погрозил кулаком и сказал: «Бездельники, вашу мать! Я вам покажу..!!». Чего теперь ожидать?
- Да, ничего. А вот мне достанется от него за то, что распустил вас… бездельников.
Таких эпизодов было множество, но как не странно – каждый раз Иван Дмитриевич в большинстве случаев оказывался прав.
Итак, заканчивается 1976 год. Вместо ставшего министром обороны Д.Ф.Устинова секретарём ЦК КПСС назначается первый секретарь Свердловского обкома партии Яков Петрович Рябов (а на его место – Ельцин). Наш министр С.А.Зверев приглашает Рябова поучаствовать в очередном заседании расширенной коллегии министерства.
Меня вызывает Л.А.Воронин, и даёт поручение раздобыть столик и стул, поставить их у входа в зал коллегии, сесть, и когда «коллегия» начнётся отсекать неугодных и сопровождать в зал высокопоставленных лиц, опоздавших на заседание (список он мне вручил). Оказалось, что я один из немногих знал в лицо всех «высокопоставленных», включая Сербина.
Иван Дмитриевич был болен, но в связи с тем, что его новый начальник Рябов должен был присутствовать, он мог появиться.
Сижу, как сиротинушка, у двери в огромном и пустом вестибюле зала коллегии.
После вступительной речи Министра в зале должен начаться фильм об испытаниях танков, т.е. будет темно. От входной двери в зал надо спускаться по лестнице…
Слышится музыка, значит фильм начался. Появляются опоздавшие. Провожу их в зал.
Входит Сербин. Идёт тяжело, пошатывается, похудел и постарел. Вскакиваю, подбегаю к нему, беру под руку, веду к двери. Объясняю, что идёт демонстрация фильма и в зале темно.
Входим в зал, осторожно спускаемся. Подвожу его к центральному столу и усаживаю рядом с Ворониным, как договорились. Возвращаюсь. Жалко Ивана Дмитриевича – что делает болезнь с человеком…
Хоть здесь курить запрещено – закуриваю. Сидеть приказано до конца заседания, а это часа 3, как минимум. Но я обустроен – ребята, обслуживающие зал, обеспечили меня телефоном и двумя бутылками «Боржоми». Вдруг дверь открывается и выходит.. Сербин. Подхожу к нему. Спрашивает, как найти туалет. Объясняю, что туалет выше этажом и сопровождаю его туда. Как интеллигентный человек, чтобы его не смущать, делаю вид, что тоже нуждаюсь в посещении этого заведения.
В французском фильме «Скандал в Клошмерле» об открытие первого общественного туалета, наша «миссия» называлась – «исполнить гражданский долг».
Возвращаю «коллегу» в зал, закуриваю. Проходит минут 15 – открывается дверь, и вновь появляется Иван Дмитриевич. Не задавая вопросов, молча сопровождаю его на третий этаж для совместного исполнения «гражданского долга».
Проходят очередные 15 минут. На этот раз в процессе подъёма на третий этаж он кратко поведал мне о причине наших восхождений. От него я впервые узнал, что 80% лиц мужского пола, достигших его возраста обречины на такое времяпрепровождение.
В этом ритме мы действовали около трёх часов. Наконец раздался характерный шум завершившегося заседания. Поднимаюсь из-за стола, дверь открывается и появляются Сербин, а за ним наш Министр. Проходя мимо меня Иван Дмитриевич остановился, посмотрел в упор, подал руку и, сказав: «А зря», - попрощался. Министр, сделав «большие глаза», тоже подал мне руку… и началось! Все высоко и не очень «поставленные лица» с серьёзным выражением лица или улыбаясь посчитали «своим гражданским долгом» подать мне руку то ли для прощания, то ли для приветствия.
Одним из последних ошарашенно «попрощался» со мною Лев Алексеевич Воронин, а шедший за ним Игорь Фёдорович Дмитриев, подавая мне руку, догадался спросить:«Чего случилось?».
Я объяснил причину случившегося и получил совет - в дальнейшем стараться избегать встречь с коллегой по третьему этажу.
В следующие 5 лет по независящим от меня обстоятельствам встретиться с Сербиным мне не посчастливилось. Но через 5 лет 15 февраля 1981 года я посчитал своим долгом принять участие в прощании с ним на Новодевичьем кладбище.
P.S. Фразу Ивана Дмитриевича - «А зря», после долгих раздумий я отнёс к своей беспартийности, а если так, то факт причисления меня к команде «вычеркнутых» бесспорно стал вполне оправданным. Подобное Сербинскому «А зря..» впоследствии мне пришлось выслушать в ВПК, Госплане и Совете Министров, куда меня приглашали, будучи совершенно уверены, что я …
И везде мне приходилось произносить одну и ту же фразу: «Не успел…».
|