Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.93 Невольно задумаешься…
А происходило это… Честное слово, не помню, в каком году и тем более в каком месяце… Что-то вроде бы в конце 50-ых – начале 60-ых. Ведь больше 50 лет прошло или 600 месяцев – обалдеть!
Короче, зима.… Оформляю в заводоуправлении командировку в Челябинск. Цель - «выколотить» из Челябинского тракторного завода оборудование, нужное нашему предприятию. В бухгалтерии получаю ещё одно задание – передать посылку родственнице - администратору челябинской гостиницы «Южный Урал». За это мне гарантируется хороший одноместный номер.
Челябинск. Выхожу из поезда и сразу же понимаю, что погорячился, надев полуботинки на тонкой подмётке – мороз градусов под 35! Вприпрыжку добираюсь до гостиницы. Передаю посылку и получаю двухместный номер на одного с гарантией, что никого подселять не будут. Мало того, мне вручают ещё электрочайник и пачку чая. На радостях и сдуру оплачиваю проживание за целый месяц. В тот же день, настроившись на «выколачивание», заявляюсь на ЧТЗ и через час в прекрасном настроении возвращаюсь обратно. Как оказалось, пока я добирался до Челябинска, заместитель директора «Кировского завода» П.М.Плетников позвонил директору ЧТЗ и решил все вопросы, которые поручались мне. Оставалось только получить номера отгрузочных квитанций и можно возвращаться. Мало того, узнав в каком демисезонном виде я умудрился приехать на Урал, мне было сказано, чтобы я поменьше вылезал из гостиницы и дней через пять позвонил на завод. Оборудование к этому времени должно быть отправлено. Получалось, что дней через шесть можно возвращаться домой.
На радостях решил поискать ближайший универмаг для приобретения каких-нибудь сувенирчиков. Кстати, заодно надо обязательно посмотреть, чем здесь торгуют из фототоваров и радиотехники. Нашёл, зашёл, посмотрел и понял, что влип. Короче, впервые в жизни увидел в свободной продаже мечту - магнитофон "Днепр-9". До этого я слышал только о существовании магнитофонов, но увидеть ни разу не удавалось. А тут - плати 1200 рублей и все дела! Спрашиваю – сколько этих штук в продаже? Ответ - две и скорее всего больше не предвидятся. Вокруг меня скапливаются потенциальные покупатели. Цейтнот! Соображаю мгновенно – если к 780 командировочным рублям на «прокорм» добавить «заначку» и обратно уехать в «плацкарте», то на магнитофон у меня есть! Буханка хлеба и три копейки на чай в день для ленинградца - это вполне нормально!
Беру! Когда проверили, завернули и выдали, пришло сознание, что слегка погорячился. Оказалось, он весит 28 кг! На такси денег нет! Так что придётся волочь его до гостиницы, а потом и до вокзала…. Но это всё потом, а сейчас – мечта исполнилась!
Дотащил до гостиницы, приволок на третий этаж и пошёл знакомиться с «пищеблоком». Он оказался гостиничным рестораном очень даже высокого уровня. Хлеб, сахар, соль и перец – на столах!
Днём цены обычные и только вечером – ресторанные! Жить можно!
Прошло 5 дней. Позвонил на завод. Оборудование не отправлено. Причина – звонил из Ленинграда Плетников, попросил ещё чего-то…
С учётом этого «чего-то» отправка задерживается, тем более, что Плетников их не торопит. Видимо в Питере обо мне забыли. Остаётся только досидеть свои тридцать дней, не замёрзнуть и не сдохнуть с голода. Морозы под 40, ветер противный.
На улицу не вылезаю. Берегу калории, лёжа в кровати под одеялом. Слушаю радио, сплю, а два раза в день спускаюсь в ресторан, делая вид, что забежал на секундочку согреться чаем. Ресторан большой и пустой, на меня никто не обращает внимания. Беру булочку и стакан чая. Пью чаёк, загружаясь со стола хлебом и сахаром для прокорма в номере, и солидно, не особо торопясь, ухожу поблагодарив персонал ресторана.
В таком режиме прошло не менее 10 дней, и вдруг ко мне обратилась с просьбой администратор гостиницы. Просьба заключалось в том, чтобы я смилостивился и разрешил дней на 5 подселить к себе человека из Москвы. Просили слёзно, и мне ничего не оставалось, как согласиться. Чтобы не раскрывать тайны своей диеты, улёгся в постель под одеяло, кося под простудившегося.
Прошло какое-то время, и раздался стук в дверь. На моё «входите» дверь чуть было не сорвалась с петель, и в комнату ввалился москвич!
Видик у него был потрясающий. Рост за метр восемьдесят с расставленными в стороны локтями, под которыми с одной стороны выпирала целое колесо сыра килограмм на пять, а под другой рукой толстенная полуметровая колбасища. При этом в руках ещё был чемодан, битком набитая авоська и портфель. Туловище было облачено в огромное кожаное пальто с меховым воротником и сверху всё это покрыто мохнатой ушанкой.
Обнаружив меня в кровати, он выдал очередь: «Привет! Меня зовут Алексей, фамилия – Глебов. Информацию о тебе я получил в администрации от твоей подруги. Отдыхаешь или заболел? Если заболел, то сейчас займёмся лечением. Вставай, помоги. Еле допёр».
Присев, он поставил ручную кладь на пол, а я, выскочив из кровати, вынул сыр с колбасой и водрузил их на стол.
- Вываливай, Юрик, содержимое сетки тоже на стол – это мне жена накрутила в дорогу, чтобы я не похудел. Я ж не поездом, а самолётом, так что не распаковывал.
- А сыр с колбасой в таких количествах тогда зачем? Гостей ожидаете?
- Какие гости! Здесь у меня, кроме тебя, сплошные недруги! А что касается сыра с колбасой, то я их ещё с детства уважаю. Я ж бывший беспризорник! И брать граммами так и не научился – беру целиком! Это я решил попробовать уральских деликатесов.
Пока я вынимал свёртки из сетки и раскрывал их, Алексей распаковал себя, в результате на столе появились две бутылки. А когда он вышел из кожаного пальто и снял мохнатую шапку, то сразу уменьшился раза в два, став слегка упитанным, но вполне нормальным симпатичным человеком лет сорока пяти. Не зная, как себя с ним вести, я решил плыть по течению и отдал инициативу полностью ему. Кстати, чего-чего, а инициатива из него извергалась безостановочно.
- Есть будем прямо сейчас. Сервируй стол, режь, а я пока помою руки и сделаю несколько выдохов. Честно говоря, подустал чуток.
- У меня с продуктами сегодня…
- С какими ещё продуктами! А это что, не продукты! Всё надо обязательно сожрать! И начинать срочно с того, что мне всунула жена!
Оно испортиться не успело – жена это всё сегодня накрутила, несколько часов назад.
Через полчаса я впервые за 10 дней с нескрываемым удовольствием ел челябинские деликатесы, домашние котлеты, курицу и др. и пр., запивая коньяком. Алексей тоже не страдал отсутствием аппетита. Вёл себя со мною по-дружески, так что скованность моя вскоре начисто улетучилась, и я решил рассказать в шутливой форме о приобретении магнитофона и «диетическом питании». Выслушав мою исповедь, он покачал головой и сказал: «Это мужской поступок, теперь я верю, что ты коренной ленинградец. А «Днепр-9» хороший магнитофон. У моего тестя он больше года существует и ни разу не подвёл».
После завершения трапезы встал вопрос, чем заняться, и он предложил сыграть в «подкидного дурака». Я согласился и раз десять подряд удостоился этого звания, а судя по количеству надетых на меня погон, выслужился до генерала – не менее. Пришлось поднять руки вверх, объявив о своей полной капитуляции. Капитуляция была принята, и это послужило предлогом для принятия «по рюмашке».
- Может быть в сечку, буру или в очко – предложил он.
- Лёша, во-первых, у меня ни копейки, а во-вторых, я ни в то, ни в другое, ни в третье никогда не играл. Может быть, пойдем во двор и сыграем в пристенок?
- Во дворе холодно и к стене не подобраться – сугробы. Давай я тебя научу в секу и в буру. Поиграем просто так - без денег, может тебе когда-нибудь в жизни пригодится, в ней чего только не бывает…. Потом помянешь меня добрым словом…
- Давай!
И началась учёба. С картами он обращался виртуозно. За всё время моего ученичества мне ни разу не удалось у него выиграть. Видимо, во времена своего беспризорства он многому научился и познал.
Когда я проснулся утром по привычке в начале седьмого, он уже был одет, побрит и приготовил завтрак на двоих. Пришлось вставать.
Вскоре зазвонил телефон. Он снял трубку, и состоялся приблизительно такой разговор: «Слушаю вас…Здравствуйте… Да собираюсь к восьми тридцати… Машину присылать не надо…Нет не надо!….Доберусь сам…. Нет!... Ничего не надо….Спасибо! Всё!».
Повесив трубку, он быстро оделся и, пожелав мне не церемониться с имеющимися продуктами питания, дабы он ежедневно привык их обновлять в том же количестве, взял портфель и ушел.
Делать нечего. Впереди целый день. Куда его понесло? Вспомнились слова, что «здесь у него сплошные недруги». Кто он?
Ведь я о нём, кроме детского беспризорства, ничего не знаю. Да, и детство то было лет 35 тому назад. Телефонный разговор – сплошное отрицание всего, что предлагал звонивший. А владение игральными картами – потрясающе! Жалко, если с ним что-нибудь случится…
Неожиданно для себя я увидел книжку полуторчащую из-под его подушки. Вынул книжку. На черной обложке - К.Теппельскирх «История Второй мировой войны». Интересно бы почитать, но книга была прикрыта подушкой, поэтому надо аккуратно положить её на место.
Вечером сосед возвратился с «работы» живой и здоровый, держа в одной руке портфель, а во второй ту же сетку, но полную продуктов.
Вечером ели и играли в карты. На следующий день всё повторилось один к одному – звонок, сплошное отрицание, уход и приход с сеткой.
На третий день во время ужина он внимательно посмотрел на меня, рассмеялся и спросил: «Что-то ты брат какой-то задумчивый и немногословный. Заболел что ли?».
Я решил признаться в своих мыслях и сказал, что волнуюсь за него – «ведь у него здесь, кроме меня, сплошные недруги», мало ли чего может случиться. Это вызвало у него прямо-таки гомерический хохот. Успокоившись, он поведал мне свою биографию.
Привожу её кратко.
Родителей он не помнит. Жил у тётки. Первая мировая война, затем революции, голодуха. Поехали к родственникам в сторону Кавказа и потерялись при посадке в переполненный поезд. Больше он тетю не видел. Беспризорничал в Москве, Ленинграде и опять в Москве. Потом детский дом, учеба в ремесленном училище, армия и лётное училище. Война с японцами. Тяжёлое ранение, госпитали и работа в ЦК комсомола. Затем работа в Артеке, чуть ли не начальником пионерского лагеря, работа на авиационном заводе, в т.ч. и в Отечественную войну. В процессе всего этого окончил Уральский Политехнический Институт. Сейчас работает в промышленном отделе ЦК партии и командирован сюда разбираться с руководством заводов и КБ по невыполнению порученных им заданий.
Но вообще-то он в душе писатель. И даже сочинил несколько детских рассказов, один из которых опубликован в журнале «Юный натуралист» под названием «Три крынки». Жена у него очень умная, кандидат или доктор наук и входит в редакцию этого журнала.
«Ты же, небось, решил, что я бандит или шулер? Нет, дорогой.
А то, что здесь у меня много недругов – это точно. Я ж приехал их не по головкам гладить. Поэтому можно ждать любых провокаций. Подловить меня на чём-нибудь и затем заняться шантажом. Поэтому-то я и от их машин отказываюсь, и в директорских столовках не завтракаю, не обедаю и не ужинаю. Отсюда у меня вечером и аппетит классный. Кстати, а давай чего-нибудь вместе сочиним. Ты ж тоже в жизни кое-что повидал, расскажи, о чём-нибудь экстремальном и поучительном. У нас с тобой времени много – мне приказано застрять здесь ещё на недельку».
Я признался, что впервые в жизни очень переживал, как бы с ним, кто бы он ни был, ничего плохого не случилось. Мы посмеялись, и я стал перебирать в памяти экстремальные случаи. В принципе у нашего брата, чьё детство и юность прошли в 30-ые и 40-ые годы, чего-чего, а экстремального было навалом. За несколько дней, поедая его продукты, я нарассказывал уйму всякого. Он с явным интересом «переваривал» мою болтовню, но, видимо, наперво ему хотелось услышать то, что можно предложить журналу «Юный натуралист». Самое интересное, что, слушая меня, он периодически что-то записывал.
Вскоре я пришёл к убеждению, что ничего поучительного для детей конца 50-ых и последующих годов из моих полукриминальных и явно криминальных «приключений» использовать невозможно. Добывание еды, воды и топлива в голодном Ленинграде, поиск той же еды и оружия на заминированных полях Урицка, Лигова, Поповки, Нарвы и др. «Перехват» полуторок и трёхтонок, вывозящих в открытых кузовах ящики с водкой из ликероводочного завода, с заметанием следов в Полежаевских домах и последующей продажей добычи на Мальцевском рынке. Многочасовые ожидания приезжающих на Московский вокзал солдат, в обязанности которых входила доставка в Ленинград не менее двух кошек. Драки за этих кошек и продажа их на том же Мальцевском рынке. И т.д и т.п…. Напоминаю, что «пол-литра», кошка и буханка хлеба имели одинаковую стоимость 800-1000 рублей.
Всё это, как теперь говорят – прикольно, но моралью здесь и не пахнет. После долгого копания в памяти решил рассказать о том, как я пару лет тому назад регулировал телеантенну на крыше нашего восьмиэтажного дома по 7-ой Советской. Криминального в этом моём деянии ничего не просматривалось.
Кратко об этом событии. В те годы ленинградские крыши были усеяны самодельными телевизионными антеннами. Каждая семья водружала свою антенну. А учитывая, что две трети квартир были коммунальными, то крыши напоминали кладбища. У нас тоже была своя антенна, которая вечно умудрялась поворачиваться куда угодно, только не в сторону телецентра. И вот как-то зимой в выходной день я решил прекратить издевательства антенны над моей мамой, которая упорно в течение нескольких часов пыталась догадаться, о чём вещает телевизор. Потеплее оделся, напялил валенки и проинструктировал матушку:
«Твоя задача смотреть телевизор. Я же договорюсь с соседом напротив, ему будет хорошо видно меня на крыше, чтобы он передавал мне твои команды. Если ты будешь показывать ему в окно скрещенные руки, значит видимость плохая, а если покажешь две ладони – значит всё отлично и я фиксирую в этом положении антенну». Потом позвонил соседу и, определив его к окну, направился в сторону крыши.
8-ой этаж, вход на чердак. На чердаке на постоянно закреплённых верёвках, как всегда, кто-то развесил бельё. Через чердачное окно выбираюсь на крышу. Крыша очень покатая и обильно покрытая снегом. До своей антенны осторожно добираюсь по верхнему краю крыши. Матерю себя, что напялил валенки – скользко. Добрался.
Выпрямляю и по чуть-чуть поворачиваю антенну. Каждый «чуть» машу соседу рукой, он скрещивает руки. Наконец, он показывает ладони – конец связи, гвоздями закрепляю основание антенны к кровле. Ура!
Разворачиваюсь в обратную сторону и, не доходя метров трёх до спуска к чердачному окну, поскальзываюсь, падаю и всем телом сползаю вниз по покатой крыше. На мне дурацкие валенки и меховая лётная куртка. Бросаю молоток и широко расставив руки, пытаюсь за что-нибудь зацепиться. Чёрта лысого! Ничего не получается! Снег рыхлый, под ним обледенелое кровельное железо. Медленно, но целенаправленно скатываюсь вниз. Где-то тут должны быть стыки кровельных листов, ухватиться бы пальцами. Есть, но обледенели – пальцами не ухватиться. Вот и чердачное окно остаётся справа вверху… Конец…. Внизу 8 этажей и очищенный дворником от снега асфальт! Если и ухвачусь за нижний край крыши, то это на несколько секунд…. Всё!!!
Однако – не всё… Валенки во что-то упираются и движение вниз прекращается. Боюсь повернуть голову и посмотреть. Любое шевеление может продолжить скольжение. Догадываюсь, что валенки могли упереться в ограждение водостока. Но оно ведь наверняка тоже обледенело. Если летом было высотой сантиметров 8-10, то сейчас…
Стараюсь тихонечко дышать. Прижав ладони к обледенелым стыкам кровли, пытаюсь кончиками пальцев процарапать или протопить луночки во льду, чтобы хоть как-то зафиксироваться. Немножко получается. Ветром бы не сдуло…. Лежу. Долго ли пролежу? Сосед вряд ли меня обнаружит. Мама…. Кричать нельзя сорвусь, да и не услышат, двор пустой. Не знаю, сколько пролежал, как вдруг раздался звонкий мальчишеский голос: «Дяденька, чего вы там делаете?».
Посмотрел вверх. Из чердачного окошка, в трёх метрах от меня торчит рыжая голова незнакомого парнишки лет семи. Шапки на голове нет, но волос много. Осторожно, на средних тонах начинаю свой монолог:
«Слушай мальчик, мне шевелиться нельзя, иначе упаду с крыши. Спасти меня можешь только ты. Сбегай, но только быстро, позови взрослых, чтобы они меня вытащили. Спасай. Понял?».
Он сказал, что всё понял и исчез. Прошло много времени, и я уже почти разуверился, что парень мне поможет. Но нет, послышалось шевеление в окне, и появилась рыжая голова.
- Дяденька, я никого не нашёл. Что мне делать?
- Давай подумаем…. Сзади тебя на чердаке бельё ещё висит?
- Висит.
- Сбрасывай его к чёртовой матери и отвязывай верёвки. Они толстые. Если не сможешь, то стёклышком или какой-нибудь железякой их отрежь.
- У меня ножик есть!
- Молодец! Срезай их, чтобы они были длиннее. Свяжи их пятью – шестью узлами, один конец привяжи к трубе, на которой ты стоишь, тоже пятью узлами, а к другому привяжи что-нибудь тяжеленькое и брось мне. Я зацеплюсь и по верёвке подтянусь к окошку.
Дальше всё пошло, как по маслу. Парнишка всё сбросил, отрезал и связал…. Нашёл большую сломанную железяку для крепления водосточной трубы к стене дома, привязал её к верёвке и со второго или с третьего раза влепил этой железякой мне по голове, так что я чуть не улетел с крыши.
Увидев, как здорово он приложился железякой к моей башке, и, убедившись, что я ухватился за веревку, парень исчез.
Сколько времени мне потребовалось на «подтягивание» - не помню, но когда я просунулся в окошко и рухнул на пол, у выхода на лестницу раздался голос парнишки:
- Это вы, дяденька?
- Я, мальчик!
- Тогда я пошёл!
Как я его не звал, как не кричал – бесполезно. Его и след простыл.
Отдышавшись, спустился во двор, вышел на улицу. Паренька нет.
Пришёл домой. Вся в нервах мама чуть не плачет: «Ты где, Юрочка, так долго?». Глянул на телевизор – изображение стало ещё хуже и звук совершенно исчез.
- Мама, ты же сообщила, что всё хорошо?
- Юрочка, я боялась за тебя и хотела, чтобы ты скорее слез с крыши!
Прошли годы, а мне так и не удалось узнать, откуда и как появился мальчик на нашем чердаке. Опрашивал взрослых и пацанов – бесполезно. А я даже не успел его поблагодарить…. Вот так…
С Алексеем Глебовым мы дружно прожили ещё дня три, а на четвёртый вместо него пришел совсем незнакомый мне человек.
Он объяснил, что приехало начальство Алексея и после посещения какого-то предприятия уехало в Свердловск, забрав его с собою. Не было времени даже написать мне записку, вместо неё мне была вручена сетка с продуктами на оставшийся пяток дней. Я помог этому товарищу собрать вещи Алексея. И мы попрощались.
Обидно, что не успел взять координаты Глебова и поблагодарить его за всё…
Года через три после этой командировки в Челябинск на моё имя пришёл телеграфный денежный перевод. К переводу был приложен текст – « Это твоя доля. Читай «Юный натуралист »№…. Алексей».
Жизнь меня закрутила, и журнал мне прочесть не удалось. Сейчас же я даже номера не помню. Какое наше совместное «произведение» опубликовал Алексей Глебов и о чём? О его дальнейшей судьбе, как и о судьбе рыжего мальчонки, одного из многих моих Ангелов-Хранителей, мне ничего не известно. Кстати в 70-ые и последующие годы я делал попытки узнать в ЦК КПСС что-нибудь об Алексее Глебове, но от меня… только отмахивались.
А может быть Ангелы-Хранители существуют…, и мой Хранитель в разных случаях просто принимал разные образы – то Рыжего, то Глебова, то…
Невольно задумаешься…
|