Глава 9
Инженерно-бронетанковые приключения, или комические моменты драматических ситуаций
(Юрий Мироненко)
9.78 «А не найдется ли у Вас…»
24 декабря этого 2010 года Предводитель и Организатор нашего мультиматерного раздела в Неофициальном сайте Военмеха – Сергей Владимирович (партийный псевдоним – Хо-Ха ) задал мне вопрос: «А не найдётся ли у Вас, случайно, какого-нибудь новогоднего рассказика в свете приближающихся праздников?».
Это застало меня врасплох:
- во-первых, сегодня уже 25 декабря и готовых рассказиков у меня нет. Всё, что я «публикую», приходится еженедельно выковыривать из памяти, а она уже не та… Как говорится – запомнить-то легко, вспомнить трудно;
- во-вторых, порывшись в памяти, я обнаружил, что не все новогодние воспоминания могут быть «печатными»;
- в-третьих, оказалось, что после «отпразднования» новых годов память о них почему-то не возвращалась вообще. А если и возвращалась, то в лучшем случае через неделю в виде недоеденного винегрета…;
- в-четвёртых, пятых…- это в большинстве случаев происходило на вокзалах, в аэропортах, поездах дальнего следования и вообще – черт знает где!
Из всех встреч Нового года, пожалуй, можно полуцензурно вспомнить только один год, который более или менее можно отнести к студенческо-бронетанковой тематике - это то ли 1960-ый, то ли 1961-ый…, а может быть и 1964-ый.
В том году я два раза пытался добраться до дома, чтобы, как все нормальные люди, встретить Новый год.
Первый раз это произошло за десять дней до Нового года. Закатив на ж/д платформу прошедший испытания в подмосковной Кубинке танк, и накрыв его деревянным «домиком», мы обустроились рядом в вагоне типа «теплушка» для перевозки скота и заключённых.
Это сейчас все танки возят по железной дороге в открытом виде.
При Советской власти опытный танк укрывали брезентом, затем деревянным сараем, чтобы никто не смог догадаться, что там находится.
Мы же – это три танкиста, включая меня, и два милиционера для охраны танка.
Декабрь в том году выдался очень холодным, поэтому от перемещения из столицы нашей родины в Ленинград мы не получили никакого удовольствия.
Вагон был наскоро обустроен мебельным гарнитуром, состоящим из нар, табуреток, украденных на полигоне, 10мм листа фанеры для сооружения стола и железной печки-буржуйки. Да, была ещё куча тряпок и пакли для затыкания щелей и дыр, а также дрова для печки. Температура «за бортом» теплушки колебалась от минус 15 до минус 20 градусов, в вагоне же при раскалённой докрасна буржуйке нам иногда удавалось создать «ташкент», который через полчаса после её «выключения» превращался в зимний «салехард».
Трём танкистам в меховых лётных костюмах, шлемофонах и унтах было ещё ничего, а вот милиционерам в шинельках, сапогах и фуражках было паршиво.
Их к нам подсадили буквально за пару часов до отправления эшелона, и единственное, чем мне удалось им помочь - это раздобыть дополнительно два матраса и четыре одеяла.
С заводским механиком-водителем и слесарем я познакомился тоже в день отъезда.
Их прислали на смену моего экипажа, который срочно переправили на другой полигон и вместо которого я оказался в теплушке.
Накануне, да и в этот день, мне пришлось вертеться, как белке в колесе. Надо было досогласовать отчёт по испытаниям танка, разыскать и притащить несколько ящиков с запасными частями и вышедшими из строя деталями, заправить танк, раздобыть доски, брёвна, скобы и фанеру для укупорки танка на платформе. Мало того, надо было подумать о себе и о людях – разорить полигон на «постельные принадлежности» (матрасы и одеяла), «мебельный гарнитур», соорудить «систему отопления», да и о еде на три дня надо было позаботиться… Вот с едой-то я и промахнулся.
Промах заключался в том, что этот вопрос я поручил своему новому экипажу, и он сработал «по-кировски», т.е. все деньги они потратили в основном на приобретение водки.
Суточные им выдали на пять дней (2руб.60 коп х 5 дней = 13 руб.) Значит на двоих получено 26 рублей.
Бутылка водки – 2р 87к + плавленый сырок - и сутки пропиты.
А они приехали из Ленинграда на поезде – значит, под стук колёс им пришлось ликвидировать треть полученных средств. Мало того, это были заводские цеховые ребята, т.е. не привлекавшиеся к испытаниям танков в других городах. И они, не поверив мне, решили, что от Москвы до Ленинграда (750 км) дорога займёт не больше суток, ну максимум - два дня, и, посоветовавшись с милиционерами, все деньги, в т.ч. и мои, вгрохали в водку и закуску. Надо сказать, что от моих «командировочных» к тому времени осталось ровно 12 рублей на «купейный вагон» и 5 копеек на троллейбус № 10 от Московского вокзала до 7-ой Советской.
Итак, состав трогается, я присаживаюсь на одну из четырёх табуреток и обнаруживаю торчащий из-под нар ящик с 15-тью бутылками водки.
На мой вопль последовал весьма обоснованный ответ – «каждому - 3 бутылки на 3 дня ». Скандалить было бесполезно, деньги все истрачены, тем более от милиции поступило деловое предложение - «принять» по случаю отъезда…
Двое суток мы проторчали на какой-то сортировочной в пределах северной оконечности Москвы… Нас то отцепляли, то прицепляли, то затаскивали на «горку», то с «горки» спускали.… На третьи сутки мои спутники звериным взглядом стали сверлить мои подушки, под которыми я спрятал две свои «родные» бутылки с водкой, пару сырков и кусок хлеба. И если заводчан я пока особо не опасался, то наличие у милиционеров револьверов типа наган стало вызывать у меня не очень приятные мысли…
На четвёртый день мы добрались до Ярославля и опять попали на сортировку, там мне удалось устроить выгодный обмен с сортировавшимися рядом солдатами – за бутылку водки я получил 4 буханки чёрного хлеба.
Одну из этих буханок мне с большим трудом удалось сохранить до утра.
Самое противное, что было страшно удаляться от вагона, т.к. время «отправления» нам никто толком доложить не мог. В поисках пищи мы срывали пломбы и вскрывали соседние вагоны, но ничего съедобного не обнаруживали.
Просьбы и обращения к ж/д рабочим помочь нам в беде - результатов не давали. А эти проклятые богом сортировочные станции, почему-то находились всегда вдали от продуктовых складов и магазинов.
Однажды милиционерам удалось найти где-то полмешка мороженой картошки. Скорее всего, её выкинули из проезжавшего состава. Более мерзкой гадости я не пробовал со времён войны. На шестой день нам повезло – где-то впереди произошла авария и с рельс сошли и перевернулись несколько вагонов.
Наш состав остановился на перегоне между Вологдой и Тихвином рядом с большой деревней. С одной стороны нам грозило простоять в этом месте не один день, с другой – появилась возможность продать душу дьяволу, что мы, вернее я, как командир нашего бронепоезда, и сделал.
В роли дьявола выступил местный «кулак». Оценив обстановку и поняв, что у нас за душой – ни копейки, он поначалу попытался лишить нас одежды, т.е. шлемофонов, лётных костюмов и унтов, но встретив отчаянное сопротивление, согласился, наконец, купить у нас фанеру, доски, брёвна и скобы, короче «домик», которым был укрыт наш танк. Домик был солидный - площадью более 25 кв.м и высотой за 3 метра - «дров» и фанеры на его постройку ушло много.
Несмотря на это, своевременно не расстрелянный в 30-ыё года «кулак», заплатил нам сущие копейки. Этих копеек нам еле-еле хватило, чтобы не замерзнуть и не протрезветь до Ленинграда.
29 декабря мы кое-как достигли Тихвина. К этому моменту я, честно говоря, уже потерял всякую надежду на встречу Нового года в кругу семьи.
Однако участок в 300 км от Тихвина до Ленинграда оказался в Божьих руках, и ночью этого же дня я тепло попрощавшись с милиционерами и экипажем, оказался дома.
Всё бы хорошо, но на горизонте появилась грозная туча в виде ещё не завершённого плана по выпуску танков на «Кировском заводе».
30 декабря мне, словесно «вставив» за продажу «домика» и обматерив за то, что я «где-то болтался» в течение восьми дней, решили включить меня в процесс сдачи танков ОТК и военной приёмке.
На промерзший и не выспавшийся организм навалились круглосуточные 50-километровые заводские и сдаточные пробеги на танках, а затем «сдачи их стрельбой» на Ржевском полигоне в урочище Нясино.
Радость прибытия в Ленинград для встречи Нового года стала омрачаться перспективой встречи его в урочище…
Единственное, что некоторым образом согревало меня, как типичного представителя советского народа – это то, что не я один оказываюсь в такой ситуации, а больше сотни человек вляпались в то же самое.
Итак, наступило 31 декабря, «пробеги» с горем пополам сданы, остаётся стрельба в Нясино. И если бы только стрельба – это было бы частью беды.
Мне поручено не только сдать военной приёмке наспех собранные танки, а ещё по личному поручению Котина доставить ему и ещё для кого-то самые роскошные ёлки высотою не менее 2,5 метров и обязательно с шишками.
Ну, вы понимаете, с шишками – это значит надо у огромных ёлок отрубить верхушки…
Директором завода поставлена задача умереть, но танки сдать заказчику до утра 1 января Нового года, а Котиным – искать какие-то «паршивые» елки для него и для неизвестно кого. Срубить их, привезти в Ленинград до 31 декабря Старого года и не позднее 23.00 …
В декабрьском лесу в 4 часа дня уже наступает ночь!
Всё бы ничего, но у меня в Нясино нет ни одного подчинённого, кому бы я мог поручить преступную порубку ёлок - я сам придан в распоряжения заводских начальников…
Уж лучше бы сидеть в теплушке на какой-нибудь сортировочной станции и давиться мороженой картошкой, чем стать одновременно личным врагом директора «Кировского завода» и выдающегося конструктора тяжелых танков Ж.Я. Котина.
Положение – безвыходное, но есть какие-то Высшие Силы! И они становятся на мою сторону.
В 18 часов, подсвечивая стрельбовые щиты, мы, только благодаря снисходительности моих друзей-военпредов, с горем пополам «сдаём» стрельбу.
Государственный план по выпуску танков «Кировским заводом» выполнен!
В процессе «обнимания» и принятия боевых 200 грамм чистейшего спиртяги мне неожиданно легко удаётся выпросить ЗИЛ-157 с кунгом и в придачу четверых добровольцев для заготовки ёлок.
Чтобы не связываться с комендантом Нясино майором Иосифом Виссарионовичем Габараевым, который строго запретил нам «не только попытаться срубить ёлки, но даже смотреть в их сторону», нам пришлось отъехать от стрельбища на приличное расстояние.
Не буду рассказывать, как мы буквально по пояс в снегу бродили по лесу, подсвечивая верхушки ёлок китайскими фонариками. Как, обдираясь и карабкаясь на них, рубили эти верхушки. Противно и стыдно вспоминать! В конце концов, нужное количество ёлок было трелёвано на себе и уложено на дороге.
Машину мы временно отпустили, чтобы она не мозолила глаза в случае, если появится Иосиф Виссарионович на своем гусеничном вездеходе.
И он, зараза, появился!
Мы еле-еле успели спрятаться, как он затормозил прямо на нашей куче ёлок. Мало того, что он наехал на ёлки - он ещё повертелся на них гусеницами.
Затем, отведя душу, вылез из транспортёра и пригласил ехавшую с ним девицу посмотреть на результаты своей деятельности. Девица отказалась вылезать, и он, пнув остаток ёлки ногой, залез в транспортёр и уехал.
Выползаем на дорогу. Ну, ладно – мы негодяи, а ёлки-то причём!
Больше всех «возмущался» я! Чего я только ему не желал и в каких выражениях, совсем забыв, что к тому времени некоторые из моих проклятий скоропостижно сбывались…
Нам ничего не оставалось, как начать всё с начала. Это было тяжко, силы были на исходе, но ёлки всё ж таки нарубили.
Не было ещё 23.00 как мы с шофёром ЗИЛ-а притащили одну из ёлок к дверям котинской квартиры. Дверь открыла жена Котина, Наталья Петровна. Я поздоровался и доложил, что ёлки прибыли. Она равнодушно посмотрела на красавицу с шишками и сказала – «обождите», после чего ушла, закрыв дверь.
Через пару минут к нам вышла какая-то женщина с двумя наполовину налитыми стаканами и нахлобученными на них бутербродами с колбасой. Она ничего лучшего не придумала, как сказать: «Это велено вам передать». Я же вместо сердечной благодарности свинцовым голосом выдал:
«Они ошиблись. Мы не дворники, а инженеры». Шофёр меня понял, и мы ушли.
Елки, причитавшиеся «ещё кому-то», мы выбросили из машины и уехали.
Самое удивительное, что я с ёлкой прибыл домой минут за 15 до Нового года. Мы успели только втащить её в комнату, прислонить к стене и надеть на неё парочку каких-то игрушек, как по радио раздался бой кремлёвских курантов.
Ну, а чтобы засадить пробкой шампанского в потолок, ни ума, ни времени много не надо!
P.S. Не помню уже какого января, когда я «вышел» на работу, меня ошарашили новостью…- 31 декабря Старого года где-то между 20 и 21.00 часами погиб Иосиф Виссарионович Габараев – комендант Нясинского стрелбища.
Его бронетранспортёр «поскользнулся» при въезде на мост через какую-то речку, и проломив перила ушёл под лёд. Погиб он, ехавшая с ним девушка и водитель транспортёра.
Так что, если узнать на Ржевском полигоне, когда погиб комендант Нясино майор И.В. Габараев, можно точно определить год, о котором шла речь в этом рассказе. К сожалению, у меня нет возможности связаться с Ржевским полигоном.
Ржевка – это часть Ленинграда, а я в 700 км от него.
P.P.S. Да, самое главное!
Сердечно поздравляю всех читателей, Руководство неофициального сайта и всех студентов Военмеха – бывших и настоящих, с наступающим Новым 2011 годом! Желаю крепчайшего здоровья, удачи во всём, свершения всех желаний и долгих лет обеспеченной всем необходимым – жизни!!!
|